Ольга Школенко - Основатель Школы Французского Воспитания, психоаналитик
Разговор о детской лжи нам, взрослым, следует начать с признания: врут все. Отрицать это и говорить ребенку:«я всегда говорю только правду», «не потерплю лжи», «никогда не прощу обман» — быть неискренним дважды — перед ребенком и самим собой. Ложь – это отсутствие доверия. Врут тем, кому по тем или иным причинам не решаются сказать правду. Наш житейский опыт научил нас, что доверять всем невозможно, не нужно и даже опасно. Когда мы в абсолютном согласии со своей совестью, то можем перейти от лукавого «обманывать это всегда плохо» к вопросам «как избежать детской лжи?» или сменить позицию с «как мне найти управу на этого врунишку?» к «почему дочь (сын) мне не доверяют?»
Предупредить, а не лечить
Вести разговоры о том, как можно избежать вранья, можно, если речь идет о ребенке около 1,5 — 2 лет. Именно в этом возрасте активное изучение окружающего мира неизбежно приводит к бедствиям. Как и в любом другом случае, важен первый эмоциональный опыт прохождения ситуации. Важна реакция родителей, они закладывают те способы, которыми будет пользоваться человек всю дальнейшую жизнь. Чаще всего, взрослые обманываются в способностях ребенка верно оценивать ситуацию. И пока они свято верят, что «он еще мал и ничего не понимает», теряют драгоценные возможности учить, а не переучивать. Давно известно, что лучше предупредить, нежели лечить.
К примеру, даже ребенок, не научившийся достаточно хорошо говорить, понимает, что опрокинутый горшок или разбитая чашка – это плохо. Его может просто напугать звук разлетающегося вдребезги стекла или удивить растекающаяся лужа. Изначально ребенок обязательно обратится к взрослому. Будь это словом, взглядом или малыш подведет родителя к месту «преступления» за руку. Пока не было горького опыта, дети взрослым абсолютно доверяют. Если реакция взрослого будет «страшно» эмоциональной: гнев, злость, ругань или рукоприкладство, — через два-три подобных повтора, ребенок свяжет воедино признание и наказание и, совершенно естественно, в дальнейшем будет стараться этого избегать. Ребенка заставляет врать страх перед наказанием.
Таким образом, своей чрезмерной эмоциональной реакцией, родители сами подталкивают ребенка к обману как единственно доступному ему способу избежать или хотя бы отсрочить наказание за свою любознательность. Начинается детская ложь тогда, когда ребенок теряет доверие к взрослому. Важно, чтобы родители не оказались среди тех взрослых, доверие к которым было утрачено.
Важно помнить, что:
Ребенка никогда нельзя наказывать за инициативу
Кусочек от маминого вечернего платья с большей вероятностью может понадобиться для волшебной накидки принцессы, нежели бабушкин халат, именно потому, что оно такое красивое и блестящее.
Речь должна идти о плохом применении желания ребенка
Если ребенок проявляет интерес, важно не запрещать, а создать безопасные условия для применения и развития этого любопытства.
Недопустимо взваливать ошибку на личность ребенка
«Ужасно то, что ты сделал» (но не ты сам).
Даже если вы застали ребенка с ножницами в руках, а он утверждает, что «это не он», согласитесь, что «конечно, такой большой мальчик (девочка) не станут так поступать, а вот его вредные руки (ноги), похоже, смогли». Или виновником может оказаться противная игрушка, или любой воображаемый персонаж: Ломалкин, домовой Кузька и так далее. Уловки такого рода очень продуктивны, и полезно изобрести их всей семьей для подобных случаев.
Предупредить не получилось, придется «лечить»
Если все же время упущено и механизм лжи запущен, ситуация требует иного подхода. Для родителей это, прежде всего, терпение, терпение и еще раз терпение. Но и терпение терпению рознь. Если терпеть – это накапливать агрессию, сдерживать ее, выпучивая глаза, одергивая, больно сжимая руку ребенка или говорить «ледяным» тоном – все останется, как было. Сначала ребенок должен получить повторяющийся многократно противоположный предыдущему опыт. Поэтому, если родители один раз поступят по-другому и будут ожидать изменений – это, опять таки, самообман. Доброжелательная настойчивость — вот, что потребуется на данном этапе.
Отличной иллюстрацией того, как следует поступать, может стать отрывок статьи Франсуазы Дольто «Как излечить от вранья», которая была опубликована в еженедельнике «Французские женщины» в 1946 году (именно она стала неопровержимым авторитетом для французских родителей средины XX века, а ее научно-психоаналитический взгляд на развитие ребенка получил такое широкое распространение, которое мы можем наблюдать в дошедших до нас популярных книгах о «французком воспитании»):
«Франсуа четыре года, он взял ножницы и разрезал занавеску. Плохое свершилось, может быть, непоправимо. Мать приходит, видит бедствие и с ужасным видом вскрикивает: «Кто это сделал?» Франсуа все еще с ножницами в руках: «Это не я!»
— Как не ты? Лжец, да у тебя еще ножницы в руках, а ты говоришь, что это не ты!
— Нет, это не я, и потом я не брал ножницы, они здесь лежали.
— Ты врешь! Ты врешь! Вот ты уже начинаешь врать!
И следует хорошая порка. Ребенок потерял уважение к самому себе и доверие матери; он на нее сердит. Мать в ярости от испорченной занавески, в гневе на ребенка и на саму себя.
«Я не хочу, чтобы ты врал. Вот посмотришь, как только соврешь, получишь столько же», — говорит отец и учиняет основательную порку. В такие вечера укладывание спать происходит в атмосфере драмы. Ребенок ничего не понял. Он несчастен, если мягкий по нраву. Он разъярен, если упрям. В любом случае для него инцидент будет богат на пагубные последствия. Не рассчитывайте на то, что он будет в другой раз более искренним: нет, он будет более изобретательным во лжи.
Как же следовало поступить?
Те же люди, то же бедствие. Мать входит, смотрит с безнадежностью на свою занавеску и своего Франсуа с ножницами в руках. Она говорит, расстроенная и спокойная: «Ой! Мой мальчик! Что же тебя надоумило это сделать?» Франсуа понимает по выражению матери, что это беда, краснеет и смущается: «Но мама, я хотел ее подправить! Она нехорошо висела, это было некрасиво…» — «Мой бедный малыш!» И, разглядывая занавеску, она пытается понять, как можно исправить повреждение, есть ли возможность. По-прежнему спокойная и ошеломленная, она говорит: «Но где же были мои ножницы? Ты их сам нашел?» — «Да, здесь, в твоем ящике». — «Но ты же хорошо знаешь, что ножницами нельзя пользоваться как попало! Это ужасно, что ты сделал. Ты же знаешь, что такой ткани больше нет, что она дорогая. Когда ты захочешь повырезать, попроси у меня лоскутки. Это красивая занавеска! Мой бедный малыш, мой бедный малыш…» Франсуа, чувствуя себя виноватым, пристыженным, говорит от себя: «Я больше не буду, мама, я тебе обещаю». И он добавляет простодушно (и нужно поддержать это доброе намерение): «Я тебе куплю другую занавеску, я тебе помогу ее зачинить, не сердись, не переживай, мама».
Оставшаяся половина дня посвящена тому, чтобы обсудить, как и зачем исправить дурной поступок, и это может быть один из самых плодотворных дней в воспитательной близости Франсуа и его матери. Мама объясняет, что, когда руки хотят сделать дурные вещи, Франсуа должен им помешать. И, конечно, когда папа приходит домой, ему нужно обо всем сказать. Очевидно, что он рассердился, и он прав, потому что Франсуа совершил большую глупость, но понял почему, и мальчик принимает эту бурю, которая не испортит семейный климат на будущее. Мама не пытается помочь Франсуа избежать отцовской суровости, она его молча ободряет, чтобы он ее снес, ведь он заслужил это. В другой раз он помешает рукам делать бездумно, что попало. Ложь не состоялась, отношение матери ее не провоцирует».
В заключение, хотелось бы еще раз повторить основное: не так страшна ложь, как потеря доверия между родителями и ребенком, ее породившая. Вранье – симптом, потеря доверия – болезнь семьи. Не усердствуйте в избавлении от симптома, не излечившись от болезни.
Источник:http://womo.com.ua/otkuda-rastet-nos-kak-izbezhat-detskoy-lzhi/
