Инна Прибора
Ребёнок не успевает родиться, а у него уже имя очень активного человека. А ещё острый подбородок тёти Светы и жидкие волосы, как у папы. Даже если у вас растёт не лодырь и не задира, а кто-то замечательный: отличница, помощник или всезнайка, всё равно лучше отказаться от ярлыков и наконец-то звать человека на ужин по имени.
Мы склонны к систематизации и обобщениям. С ними легче. Одно дело знать, что на ковре играет забияка, и совсем другое — пытаться осознать, что у тебя под ногами уникальная человеческая вселенная с тысячами противоречивых движений души (тут можно развести руками и замереть в немом изумлении). Мы всеми способами пытаемся выяснить, кто нам достался, сверяем характер двухлетки с образом гороскопических близнецов и радуемся совпадениям: «Я так и знала — он беспокойный». Пытаемся выудить из кружковского педагога окончательное резюме: «Нет, вы скажите, она по натуре лидер или как?». Даже имя мы даём, когда в роддоме смотрим на кусок лба, который выглядывает из-под одеялка: «Ну я ж вам говорил: вылитая Вероника. Так она и должна выглядеть!».
Ребёнок только пришёл в мир, а у него уже нашли нос дяди Миши и некоторые признаки будущей службы в морфлоте. Вроде бы — что тут такого, не с луны же свалился ребёнок. К тому же мы его не обижаем. Но возможно, наши добрые намерения приведут к тому, что в 30 лет человек будет штудировать книги «Как стать собой», «30 тестов, чтобы узнать, нравится ли мне морковь» и «Отыщи своё истинное призвание: поэзия, музыка или всё же работник склада». А ведь младшему ребёнку и без наших чудесных определений грозит во многих случаях свалиться к шаблону.
Вот, например, в какие рамки мы не задумываясь загоняем детей, когда прикрепляем к ним всевозможные ярлыки.
1. Гендерные ярлыки
«Ты у нас настоящая принцесса!», «Парни не плачут, а Родину защищают!», «Девочка должна быть нежной и красивой!», «Ты мужик или кто? Зачем тебе игрушечная белочка? Давай лучше микроскоп купим».
Эти фразы выглядят довольно безобидно, если не думать о том, что в обозе с половой принадлежностью едет набор верований и предрассудков: мальчики лучше разбираются в формулах, а девочки не умеют парковать игрушечную машинку. Недавно американские социологи провели исследование и выяснили, что уже в шесть-семь лет дети подвержены гендерным стереотипам. Скажем, если рассказать девочкам об очень умном человеке и спросить, кто бы это мог быть, в пятилетнем возрасте они назовут персонажа своего пола. А вот в семилетнем — противоположного. В начальной школе девочки знают, что «очень умный человек» обязательно мужчина (а у неё зато платьице). В другом эксперименте учёные предлагали детям игры, одна из которых была «для очень, очень умных детей». Девочки-пятилетки заинтересовались, а семилетние посчитали, что такие штуки не для них. Мальчиков при этом игра интересовала вне зависимости от возраста.
Это всего лишь один пример, который показывает, насколько дети восприимчивы: они примеряют на себя то, что взрослые считают для них правильным. Впоследствии половой шаблон может повлиять на выбор интересов и увлечений. Мальчик вряд ли решится сказать папе, что ему симпатична карьера Николая Цискаридзе. А девочка уже ко второму классу может быть уверена, что физик-ядерщик должен быть с бородой.
2. Ярлыки в семье
«Зачем ты отнял у сестры зайчика. Ты же старший. Тебе уже целых два года!», «Маша взрослее тебя, ей можно на велосипеде доехать до бассейна. А у тебя зато кудряшки красивые!»
Есть исследования, из которых родитель без всякого удивления узнает, что старшие дети более ответственны, отличные руководители, средние –прекрасно улаживают конфликты, с сильным эмоциональным интеллектом, а младшие — игривые, мятежные и свободные. Не в последнюю очередь потому, что никто не требовал от них поскорее повзрослеть и перестать совать салфетки в ноздри младенцу.
Роль в семье во многом определяет способ взаимодействия ребёнка с родителям: если одному, чтобы привлечь внимание папы, надо заплакать, то другому — попросить помочь с задачей по химии. Это работает и без нашего участия. Совсем грустно, если родитель ставит ненужные акценты («У нас старший умный, а младшая — красивая!») и не пытается создать ситуации, в которых ребёнок мог бы проявить себя с неожиданной стороны. Пусть младшая тоже окажется где-то умной, например, победит в конкурсе «Всё, что мы можем нарисовать о муравьях», а у старшего появится шанс насладиться заботой и вниманием, только потому что у него трогательно торчат уши.
3. Личные особенности
«Начинайте без нас, он у нас трусишка — подумаешь, испугался тромбона». «Светочка, дай девочке тоже порушить снеговика. А извините. Света у нас, оказывается, жадина».
Очень часто родители используют досадные ярлыки, чтобы оправдать невежливое поведение ребёнка или как-то снять с себя ответственность за выходку с песком. Виталик спрятался за коленку? Сейчас вся улица узнает, что мальчик у нас стеснительный. А чтобы не расстраивать педагога, мы скажем про своего ребёнка, что он «проблемный, и вообще всегда дерётся, не только на ваших занятиях». Допустим, кому-то наши ярлыки могут помочь быстрее разобраться в ребёнке, но если мы пытаемся думать об интересах вот этого скандалистк… Точнее, уникальной личности, надо избавиться от однозначных определений. Собственное смущение, когда Фёдор не здоровается с прабабушкой, надо спрятать подальше, а помочь ребёнку. Вместо того, чтобы кричать: «Ой, он всех боится и всегда под стол залезает!» — нужно присесть и спросить ребёнка: «Давай скажем бабушке „Привет!“. Или просто помашем ей рукой».
Проблема в том, что когда мы навешиваем ярлыки, мы заставляем ребёнка в них искренне верить. Света вовсе не жадина, а Петя полез под стол, потому что увидел там букашку. Теперь вы им всё объяснили, и впредь они уже будут знать, чего от них ждут и как надо действовать.
4. «Хорошие» ярлыки
«Василиса — прирождённая поэтесса. Она вчера весь день рифмовала розу с мимозой!», «Никодим — гик, ну точно поедет в Силиконовую долину!»
Ярлык как идентификатор может служить мощным средством манипуляции: «Как же так? Я думал, ты моя помощница». При этом разочарованный родитель хочет только самого лучшего. Он думает, как вы яхту назовёте, так она и поплывёт. Но, может, мы ошибаемся, с маршрутом нашей яхты? Нет ли шанса, что мы сбиваем её с пути, пока старательно прокладываем маршрут исходя из собственных представлений о прекрасном?
Когнитивисты считают, что маркировка не только меняет представление детей о самих себе, но и влияет на наш собственный взгляд. Если мы знаем названия 33 видов снега, образы всех 33-х окажутся в нашей голове. Мы произносим то, что видим, но в какой-то мере это работает и наоборот. Когда мы говорим, что Виолетта жить не может без танцев, мы тут же начинаем выискивать взглядом любые детали, которые подтверждают эту мысль. И здесь легко можно ошибиться с интерпретациями, особенно если мы хотим вырастить прирождённых спортсменов, музыкантов, учёных. А если мы не замечаем самого ребёнка за нашим представлением о нём, нам сложнее откликнуться на его потребности.
Исследования показывают, что активация стереотипа определённо влияет на познавательную активность человека. Скажем, вам попалась на глаза заметка, что ребята в красной пижаме плохо разгадывают кроссворды. А на вас сейчас как раз красная пижама, и совершенно случайно — вы разгадываете кроссворд. Будьте уверены, вас поставят в тупик те слова, которые вы легко отгадали, если бы были в синей пижаме.
Вся семья твердит девочке, что она гимнастка, а в школе принято считать, что спортсмены не блещут умом — это и есть активация негативного стереотипа. На лингвистической олимпиаде образ туго соображающей спортсменки может всплыть в голове девочки в самую неподходящую минуту.
Даже если облепить ребёнка со всех сторон позитивными наклейками: умный, талантливый, находчивый, сильный — не сложно ли будет ребёнку соответствовать нашим ожиданиям?
Принято считать, что американские студенты азиатского происхождения ужасно одарённые в технических науках. Эти же одарённые студенты признаются, что испытывают сильное социальное давление и стресс, которые мешает им наслаждаться математикой. Возможно, ребёнок тоже мог бы наслаждаться математикой (вдруг это вообще возможно), если бы папа с мамой не считали его наследником Перельмана.
Стереотип всегда меньше ребёнка, в него нужно влезать и сидеть в нём, не пытаться высунуть ноги. Возможно, мы должны говорить своим детям о бесконечных возможностях, которые перед ними открыты, о том, что мы любим их любыми, о том, что двойка по биологии не означает, что ему одна дорога — в гармонисты. И вообще.
5. Китайские гороскопы и лунные фазы
«Коля — водолев, родился в год металлической овцы, в 7 утра, это и определило его характер». «Катя по соционике Робеспьер. Значит, разбрасывать обувь в прихожей её судьба. Ничего не поделаешь».
Лучше не зачитывать ребёнку его определения из книги судеб. Возможно, они забавные, но что с этим делать не очень понятно. Изменить дату рождения и квадру, в которую тебя определили, — не под силу никому. А значит, всё безнадёжно.
Получается, вообще не говорить, какой у нас хороший сын?
Психологи чаще советуют отмечать поведение, а не качества. Не «Ты королева двора!», а «Ты повела себя очень щедро, раздавая печенье в песочнице». Кроме того, дети должны знать, что им разрешено быть кем-то большим, чем набор взрослых представлений о них. Быть сердитыми, грустными, вредными, получать двойки, прятаться за коленку, рвать штаны и иногда полностью терять интерес к зачётам по гаммам.
Источник:http://mel.fm/detskaya_psikhologiya/947162-greedy?alt=1&utm_expid=107387570-37.JBnyGzXPQQyb-NvQh2MGjQ.1&utm_referrer=http%3A%2F%2Fmel.fm%2F
